Не то что бы слова отца меня ранили. Я чувствую усталость после разговора с ним. Точнее, после его монолога.
Выдумывает то, чего не было. Обвиняет во всём (не смог воспитать сына нормально. Кто виноват? Дочь, а кто же ещё).
У меня от него разболелась голова. Чувствую себя так, словно снова пошла на работу, где меня за человека не держали.
Я думала, что больше не почувствую себя так. Но нет.
Сидела, смотрела в одну точку. Вспоминала больницу и свои больничные мысли о том, что в сравнении с ней всё остальное не имеет смысла. То есть, только то, что я попала в больницу, действительно затягивает стоит того, чтобы об этом печалиться и чувствовать себя разбитой. Камни и палки могут сломать мои кости, но слова никогда не ранят меня. Только вместо камней и палок - иглы и лекарства, от которых еда поднимается по горлу, не задерживаясь в желудке.
Головой понимаю, что слова просто сотрясают воздух, но отчаянно пытаюсь, чтобы эти звуковые волны не разорвали мне душу в клочья. Пытаюсь в уме за что-то ухватиться, чтобы не развалиться, но не знаю, за что хвататься.
Мой новый панцирь ещё не нарос. Он недостаточно крепкий.
***
Брат хочет в армию. Похоже, он мало понимает, что это такое.
***
Он меня достал. Отец.
Начал орать, чтобы я забеременела вот щас.
И я взорвалась: ты предлагаешь мне потрахаться с тобой и родить?
Задолбал.
Он не понимает, что парни считают меня уродиной, не нравлюсь я им даже как объект для потрахаться.
Ещё и начал меня очернять в глазах матери.
Пилил за музыку которую я слушаю. Мол, он приходит домой, а я музыку слушаю свою, бездельничаю.
Но я её слушаю лишь когда провожу уборку или мою посуду.